Когда я писал эту часть своих заметок, то решил описать, как и почему происходили те «ступеньки», по которым я прошел путь от аналитика до трейдера, потому что ни одна из этих «ступенек» не произошла спонтанно в виде какого-то «озарения», а возникла из событий, предшествовавших ей. Но, прочитав написанные 20 страниц, понял, что в таком виде их публиковать нельзя. Потому что реальные события, в которых я не был основным участником, и они касались меня лишь косвенно, описаны очень субъективно, с точки зрения моего видения ситуации и моих выводов из них, а у непосредственных участников тех событий может быть иной взгляд на них. Кроме того, я неожиданно понял, что у меня нет точных данных, что часть моих рекомендаций 1998-го исполнялась. Те косвенные свидетельства, которые я интерпретировал, как доказательства исполнения, при изложении в письменном виде мне таковыми уже не показались. В-общем, я решил оставить только «ступеньки», пусть они и выглядят, как цепочка «озарений» и создают ложное впечатление счастливых совпадений.
В начале июня 1997-го года я стал техническим аналитиком в финансовой компании с громкой должностью «заместитель начальника отдела технического анализа».
Первая «ступенька»
В начале сентября я решился озвучить прогноз-рекомендацию на основе разработанного мной индикатора: «будет рост к новым максимумам, лидером роста в нефтянке будет Татнефть». Скажу честно, вторая часть прогноза имела под собой весьма зыбкие основания:
- Татнефть отстала от Лукойла и Сургутнефтегаза;
- в Татнефти наблюдался устойчивый рост дневных объемов торгов.
Но, как ни парадоксально, прогноз сбылся «на все сто», а если учесть, что молодой трейдер, отвечавший за сделки в «нефтянке», поступил строго в рамках этого прогноза, купив на все имевшиеся в его распоряжении деньги Татнефть, то прибыль за месяц получилась неплохой, хоть и совершенно случайной. Правда, про эту Татнефть мне напоминали в компании еще года два, предлагая дать рекомендацию купить какую-нибудь бумагу, «как тогда ты рекомендовал Татнефть», но с опытом ко мне пришла ответственность и больше таких «залихватских» прогнозов, я не делал.
«Черный вторник» (не ступенька, но думаю, что это интересно читателям)
Мы подошли к 28 октября, известному его очевидцам под названием «черный вторник» в позиции: спекулятивный портфель на 90% в деньгах, долгосрочный на 100% «в бумагах». Вообще то для падения ситуация была «не айс», так как соотношение между портфелями было 1 к 3 в пользу долгосрочного. То, что произошло во вторник, все сотрудники дружно охарактеризовали, как «такого я еще не видел»: цены на ликвидные акции падали в течение всего дня с небольшими задержками и в итоге потеряли 20-30%% стоимости. Катализатором этого падения стало падение гонконгского индекса HSI (за июль-октябрь он упал почти на 50% и в октябре это падение ускорилось). Вслед за ним накануне очень сильно «упала Америка» и фон перед началом торгов был крайне негативный.
Что царило в тот день в офисе? Первую половину дня преобладал шок от происходящего. В трейдерском зале весь день сидело руководство компании, у мониторов собрались не только трейдеры и технические аналитики, но даже бухгалтерия и технический отдел в полном составе и все нервно смотрели на уменьшающуюся стоимость долгосрочного портфеля, который уже наполовину становился «инвестиционным» из-за запрета на продажу с убытком. Огромная доля прибыли-97 на этом портфеле «превращалась в пыль». Немой вопрос: «что делать?», витал в воздухе над собравшимися, но не находил ответа. Первым во второй половине дня пришел в себя наш тогдашний президент, который обратился с призывом к трейдерам и аналитикам: «У нас куча свободных средств, может купим на отскок?». «Рано, пусть появится хоть какая-то поддержка!» - дружно ответили ему, не отрывая глаз от мониторов. Так было еще пару раз, потом штаты открылись и понеслись еще ниже, что спровоцировало у нас новый виток падения, в ходе которого в ленте новостей Рейтерс проскочило сообщение о том, что Клинтон выступит с внеочередным обращением. «Надо покупать!», - в едином порыве слились руководство, аналитики и трейдеры, и последние дружно сели за телефоны, ища контрагентов «по бидам или чуть выше». В тот день я впервые задержался на работе до 23:00, нервно следя за штатами, которые после выступления Клинтона отыгрывали значительную часть падения (домашний Интернет, как и мобильные телефоны, в ту пору были исключением в силу их дороговизны).
Когда я решил писать эти заметки, то, чтобы не перепутать даты тех событий 12-ти летней давности, скачал дневные значения индекса РТС за всю его историю с 1 сентября 1995 года. Каково же было мое удивление, когда я увидел, что, согласно этим данным, 29.10.97 индекс открылся практически без гепа вверх. Я не знаю, как это получилось у биржи, так как прекрасно помню, что все покупки, сделанные накануне, мы продавали утром 29-го даже до официального открытия торгов по ценам на 10-12%% выше покупок накануне и по таким акциям, как Татнефть и Лукойл, наши цены продажи были абсолютными максимумами дня. Хотя некоторые акции были и выше наших продаж, а Газпром вообще установил в тот день глобальный максимум – 10,5 руб.. Столь краткосрочная операция на внебиржевом рынке РТС стала возможной для нас только благодаря наличию соответствующих акций в долгосрочном портфеле. Это сейчас все происходит он-лайн, а тогда стандартом была поставка бумаг и денег на третий день после совершения сделки. Поэтому мы поставили покупателям бумаги из нашего долгосрочного портфеля, а в него попали бумаги, купленные вечером 28 октября.
После столь удачной (хоть и совершенно случайной) операции все дружно вздохнули: «пронесло…». Но в головах у некоторых возник и второй вопрос: «надолго ли?».
Вторая «ступенька»
К началу ноября один мой коллега-аналитик и я, пользуясь методами технического анализа (каждый своими), независимо пришли к прогнозу дальнейшего падения. Мы обсудили наши «медвежьи» выводы между собой и решили, что надо доложить о них руководству с целью принятия мер по ограничению дальнейших потерь. Наш доклад вылился в то, что был собран «инвестиционный комитет» (тогда в компании еще не было ни такой структуры, ни такого названия) в лице руководства, аналитиков, представителей трейдеров и бухгалтерии.
На этом «инвестиционном комитете» наша позиция подверглась жесткой критике, содержательная часть которой сводилась к тому, что нельзя доверять долгосрочным прогнозам, сделанным только на основе «каких-то индикаторов от цен», а несодержательная: «где ж вы раньше то были со своим прогнозом, если мы уже целый месяц падаем?». Однако нас неожиданно поддержал вице-президент, отвечавший в компании за прямые инвестиции и одновременно бывший в ней «оком государевым», т. е. человеком, поставленным акционерами, чтобы контролировать финансовые потоки и общее финансовое состояние компании. Его аргумент был предельно прост: «За последние месяцы компания дважды несла серьезные потери и третий раз может просто не пережить, поэтому такие меры нужны». Дальше все обсуждение свелось к тому, как можно продать с убытком уже купленные акции. Представитель бухгалтерии настаивал на том, что это целесообразно делать только, если будет падение еще на 30-40%%, как минимум. Взять на себя ответственность за столь «супермедвежий» прогноз ни я, ни мой коллега были не готовы, но я все же сумел вставить свои «пять копеек», что, не продав сейчас «второй эшелон», мы рискуем оказаться в ситуации долгого отсутствия «бидов» по нему и при менее негативном сценарии. В результате было принято «соломоново решение»:
- продать весь «второй эшелон», вне зависимости от цены приобретения, потому что его доля в долгосрочном портфеле около 20%, а в общем портфеле компании «меньше 10%»;
- приостановить скупку акций в регионах, кроме скупок под конкретного заказчика;
- на той части акций «голубых фишек», у которых низкая цена приобретения (а почему то разные акции у одного эмитента по данным бухгалтерии имели разные цены приобретения), проводить спекулятивные операции шорт (на самом деле псевдошорт);
- на свободные средства проводить краткосрочные покупки «голубых фишек» с целью получения прибыли на «отскоках вверх».
Фразу «меньше 10%» я специально взял в кавычки, как произнесенную президентом. Все дело в том, что роль портфельного менеджера в целом по компании всегда была исключительной прерогативой президента. За все время работы в компании я имел полную информацию только о той части портфеля, которая размещалась на фондовом рынке и не была обременена иными обязательствами. А даже на фондовом рынке под управлением компании были крупные пакеты акций, обремененные дополнительными обязательствами. Управление этими портфелями шло по цепочке «президент – назначенный им трейдер», в которую не допускались иные сотрудники компании. Кроме того, в компании был отдел торговли ГКО-ОФЗ, вексельный отдел и отдел скупки акций в регионах, и о средствах, находящихся там, я имел весьма ограниченную информацию. После 1998-го года президент периодически советовался со мной по распределению свободных средств между отделами, но решение всегда принимал сам, и потому мне трудно судить по приходу средств, насколько мои советы были восприняты.
Лично для меня тот «инвестиционный комитет» имел положительные последствия. Именно содержательная часть критики на нем заставила меня выйти за рамки только анализа цен и привела к январскому (1998-го года) прогнозу девальвации, о котором речь пойдет чуть ниже. Поэтому я считаю тот «инвестиционный комитет» второй «ступенькой» на своем пути от аналитика к трейдеру.
Третья «ступенька»
Итак, наступил 1998-й год, который мы встретили в ауте по спекулятивной части портфеля, отфиксировав прибыль на росте 30 декабря, и с деноминацией (не путать с девальвацией) рубля.
Год начался с роста, который продолжался 5 января и первую половину дня 6-го. В соответствии с «системой» нашего старшего трейдера, в первой половине 6-го января начались покупки в спекулятивный портфель. Трейдер по нефтяным «фишкам» продолжал уважительно относится ко мне и потому «по старой памяти» перед каждой покупкой спрашивал мое мнение. Я взял чистый листок формата А4 и большими буквами написал на нем: «ПОКУПКУ НЕ РЕКОМЕНДУЮ!!! 06.01.98», расписался и отдал ему со словами: «если я буду не прав, можешь показать это руководству». 6.01.98 все «голубые фишки» сделали свои годовые максимумы…
История с этим листком имела неожиданное для меня продолжение. В конце января 1998-го компания попала в собственный финансовый кризис (не буду говорить о его причинах, так как то, что мне рассказали, на мой взгляд, основной причиной быть не могло, а то, что, по моему мнению, было главной причиной, не более чем гипотеза). Результатом стало отсутствие зарплат сотрудникам и «рокировка» в руководстве: упоминавшийся вице-президент стал президентом, а действовавшего президента сделали «вице-». В то время я пошел к новому президенту на «разговор по душам» с вопросом «сколько времени не будет зарплат?», так как только в сентябре 1997-го я купил новую квартиру и у моей семьи совершенно не было сбережений. Ответа на свой вопрос я не получил, а разговор свелся к обсуждению вопроса «как мы дошли до жизни такой». На мое замечание: «как же так, ведь мы (в смысле аналитики) не рекомендовали…», президент ответил: «да, я знаю» и достал из ящика стола этот листок.
Четвертая «ступенька» (самая важная, но не последняя)
к началу 1998 года сложилась ситуация, когда постфактум макроэкономические показатели уже могли объяснить падение октября-декабря 1997-го. Я говорю об ожидании девальвации рубля, прогноз которой впервые я услышал в середине декабря 1997-го из уст Б. Йордана (ныне гендиректора НТВ (это опубликовано в 2002-м году-прим. мое)). Тогда этот прогноз произвел на меня (и не только на меня) впечатление "грома среди ясного неба". Однако простой анализ таких показателей, как динамика ЗВР, денежной массы, сальдо торгового баланса, и их соотношений убедили меня в правоте Йордана в ходе анализа в январе 1998-го. Кроме того, достаточно высокая ставка по ГКО на фоне "стабильного" доллара сокращала оборотные средства предприятий, делала их продукцию неконкурентоспособной по сравнению с импортом, что не могло не сказаться на экономических показателях промышленности и сборе налогов. Выход из этой ситуации действительно был только в девальвации. И для меня уже стоял только один вопрос: будет она планомерной (по-моему, в марте 1998-го еще был такой шанс) или реализуется в форме финансового кризиса (что и произошло 17 августа)?
К сказанному я могу лишь добавить, что этот прогноз не появился бы без пересмотра моих чисто статистических взглядов на рынок под влиянием бурных событий осени 1997-го, как на рынке, так и внутри компании.
Пятая «ступенька»
В марте-мае я получил опыт самостоятельной торговли фьючерсами на российские акции на Российской бирже и МЦФБ (см. первую часть заметок).
Шестая «ступенька»
Во время своего визита в компанию в ответ на предложение вернуться, я заглянул в трейдерский зал и там неожиданно нашел то «звено», которого мне не хватало. Оказалось, что за время моего отсутствия мой коллега, с которым мы инициировали «инвестиционный комитет», «зря время не терял», а построил механическую торговую систему (МТС), по которой в будущем собирался давать рекомендации. Он показал мне стрелочки в Метастоке, указывающие на покупки-продажи, и результаты тестирования в виде посделочной «зквити» (количество денег на счете после последнего «выхода в кэш»). И меня просто осенило: «торговая система – вот что надо создавать!».
Собственно в ближайшие 9 дней «отпуска» я и создал свою первую торговую систему (с небольшими модификациями торгуется до сих пор), благо вся необходимая «почва» для нее была подготовлена предшествующим опытом:
- описанная в первом разделе моего доклада на семинаре «идеальная система» была естественным продолжением моего «прогноза» средневзвешенных цен;
- к принципам 1-3, изложенным здесь, я пришел давно, опираясь на свое математическое (со специализацией в теории вероятностей) образование, 4-й принцип оттуда же был естественным развитием идеи моего «долгосрочного» индикатора с «переменным окном» (не применяйте его - при его построении допущена методологическая ошибка, но об этом позже);
- то, что любая система является частным случаем статистического прогноза – это вообще очевидное утверждение для любого человека с базовыми знаниями в теории вероятностей.
Систему по закрытиям я построил на принципе, кратко изложенном в упомянутом докладе: использовать одновременно результаты для Ht , Lt , Сt и (Ht+Lt)/2 и на основе значений четырех статистик принимать торговые решения, путем кластеризации четырехмерного пространства значений статистик на состояния:
- лонг;
- аут. чисто эмпирически через оценки условных вероятностей пар последовательных состояний.
Следующим шагом в системе стали «внутридневные уровни», построенные на принципах, изложенных в последнем разделе того же доклада. Эти уровни были естественным следствием «идеальной системы», т. е. попыткой «поймать» цену (Ht+Lt)/2.
И «последним штрихом» стало «правило первого часа»: не открывать новых позиций до 12:00 (торги тогда открывались в 11:00). Это правило «родилось» из моего недавнего опыта торговли в марте-мае 1998-го.
Седьмая «ступенька»
«Хочу торговать по своей системе сам!». С этим предложением я пошел к президенту и… получил «от ворот поворот»: «Во-первых, я не хочу ничего резко ломать в сложившихся отношениях в компании, во-вторых, я считаю, что ты гораздо больше пользы приносишь и принесешь компании, как аналитик-стратег, а не трейдер. Но, если очень хочешь, то давай поступим так. У нас есть Имярек (упоминавшийся выше трейдер по «нефтянке»), с которым у тебя хорошие отношения. Мы выделим ему лимит денег без ограничений по объектам вложений, ты будешь давать ему сигналы своей системы, а он совмещать их со своим взглядом и принимать решение об исполнении».
Но предложенный вариант торговли оказался из серии «одна голова плохо, а две еще хуже». Как всякий начинающий трейдер, я испытывал страх перед входом в позицию (торговался «только лонг»), а тут на мои «страхи» накладывались и естественные сомнения упомянутого трейдера, на котором к тому же лежала ответственность за результат. В результате сигналы на вход либо пропускались, либо исполнялись на 25, 50 или 75%% имевшихся средств и крайне редко на все, иногда фиксировалась прибыль без сигнала системы. Единственное, что исполнялось четко – это выходы из позиции.
Но даже при «кривом» исполнении сигналов, в июне-начале августа наша совместная с трейдером торговля принесла рублевую прибыль, в-основном, за счет краткосрочных ростов, возникавших на новостях о выделении России кредита МВФ и заявлений Ельцина типа «девальвации не будет». 5 августа торговля была остановлена из-за моего отъезда в отпуск и оставлен «кэш». На ее примере я окончательно понял, что, либо ответственность за результат полностью лежит на разработчике торговых систем, а исполнитель сигналов несет ответственность только за точность исполнения, либо трейдер должен торговать сам, по той методике, в которой он уверен и которая соответствует его психотипу.
Восьмая «ступенька»
Частично преодолеть страх перед входом в позицию, мне позволил удивительный случай. В это время на форуме трейдеров РТС два участника под никами Олег Гущин и DMTR (не знаю, имею ли я право раскрывать реальное имя, ставшее мне известно позднее, при личном знакомстве) вели умную дискуссию об основах построения торговых систем с использованием каких-то неведомых мне английских терминов типа «trend following» и неизвестных мне тикеров (это были тикеры акций и фьючерсов в США). «О, это интересно!», - подумал я, и влез в дискуссию с утверждениями типа «любая торговая система – это частный случай статистического прогноза» и «главное не цены, а их приращения». Меня, естественно приняли за «голимого теоретика» и поначалу встретили неприветливо. А на попытку возразить: «ребята вы что, я свой, «буржуинский», у меня и система есть», DMTR предложил мне тест: он выслал мне по «мылу» пять безымянных рядов цен и предложил дать позицию системы на последнем баре. Я подставил эти ряды в Excel-файл своей системы и отослал полученный результат обратно. В ответ я получил восторженное письмо. Оказалось, что во всех пяти случаях на следующем дневном «баре» был большой геп и во всех пяти случаях моя система заняла правильную позицию: перед гепом вверх – лонг, перед гепом вниз – аут. После этого теста я был принят в «кружок» и настороженность со стороны Олега и DMTR исчезла. Ну, а удачный тест укрепил во мне веру, что я на правильном пути. После этого я сказал трейдеру, чтобы он всегда исполнял входы в позицию, как минимум, на половину капитала «под мою ответственность» (вторую половину я оставил на его усмотрение).
Девятая «ступенька»
Обстановку в офисе 17 августа описать, подобно «Черному вторнику», не могу – в это время я был с семьей в Сочи.
После девальвации, как это ни парадоксально, «надежды на лучшее» начали сбываться очень скоро. Еще в середине сентября я подставил новые цифры в бизнес-план птицефабрики, который сохранился у меня со времен работы в ОГО и получил, что рентабельность должна вырасти с 12 до 60%%. Я удивился и позвонил в свою бывшую компанию и на свой вопрос о делах на птицефабриках получил подтверждающий ответ: «Рентабельность выросла в разы, закупаем цыплят для наращивания производства». Значит, в стране начался рост? От своих знакомых, работающих на производстве, я все чаще слышу о загруженности на работе, наращивании выпуска продукции и выплатах долгов по зарплате. Неужели мой вывод о пользе девальвации для российского производства в среднесрочной перспективе оказался не просто верен, а верен даже в краткосрочной перспективе? Похоже так.
Но это все экономика, а есть еще и политика: отставка Кириенко, неудачная попытка назначения Черномырдина, назначенная коммунистами на 7 октября «всеобщая стачка». Не приведет ли все это к радикальной смене курса, национализации и прочим «прелестям», при которых о финансовом рынке можно забыть? Или наоборот, нас ждет неустойчивая диктатура президентского правления с массовыми протестами из-за непопулярности самого президента? Назначили Примакова, в правительстве коммунисты, не начало ли это первого сценария? Примаков и Геращенко выступают с успокаивающими заявлениями: «радикального изменения курса не будет», я им верю – хочется верить в лучшее. Может пора начинать торговать сохранившимся «кэшем» на счетах компании? Опасно – «стачку» никто не отменял, да и денег в компании на расходы только до марта. А значит управлять ими нужно только при доходности в 20% в месяц. Ты можешь гарантировать такие проценты? Какое там – у меня в сентябрьской «пиле» вообще минус «по системе» (чисто теоретический). Но своими то можно рискнуть? Можно, но не всеми. И я заключаю брокерский договор с компанией и в конце сентября приношу на счет ровно половину семейных сбережений, накопившихся после покупки квартиры в сентябре 1997-го: сумму в рублях, эквивалентную 2 тыс. долларов (как сейчас помню, что продавал я их по курсу 20,5 руб. за доллар). Если кто-то, глядя на сегодняшнюю (2010-го года) покупательную способность доллара в России, подумает, что это «смешная сумма», то он заблуждается. Для сравнения приведу только одну расценку: в то время поднайм однокомнатной квартиры в спальном районе Москвы составлял 80-100$$ в месяц. А теперь сравните с нынешними 20-25 тыс. рублей и Вы сможете себе представить, что такое 2 тыс. долларов в конце 1998-го. Но первые дни октября сигналов на покупку нет, да и боюсь я их исполнять до разрешения ситуации со «всеобщей стачкой». И, наконец, 5 октября по центральному ТВ выступает Примаков с призывом «не раскачивать лодку». И опять верю, что это подействует, и верю не только я, но и рынок, и я даю трейдерам приказ на свою первую самостоятельную покупку на мои деньги, строго по сигналам системы в РАО ЕЭС и Газпроме (последний покупался по ценам меньше рубля). С почином!
Десятая «ступенька»
В октябре-ноябре 1998-го, благодаря своевременно полученному кредиту и удачным операциям на рынке векселей Газпрома и Газпромбанка, компания решает свои финансовые проблемы. Но что это значит? Это значит, что остатками августовского «кэша» (он за это время «похудел» за счет расходов) можно управлять. Но система управления, принятая летом 1998-го, меня не устраивает. Как доказать, что я могу быть «сам себе» управляющим, если для президента я все-таки в первую очередь аналитик? Двузначная доходность на моем брокерском счете и рублевый плюс в июне-начале августа.
Со всем этим я и пришел к президенту и путем «торговли» получил под свое управление 10 млн. руб.. Немаленькая сумма, если учесть, что в течение 1999-го и 2000-го мне не раз приходилось уменьшать сумму для входов до 15 млн. руб. из-за недостатка ликвидности для моих систем, а остальная прибыль уходила со счета.
Вот так все и начиналось, а теперь перейдем собственно к опыту управления.
нда...себя я помню в это время в 10-11 классе. Кстати, у меня бэктесты до сих пор говорят, что раньше 12 дня в рынке делать нечего... А первый час торгов до сих пор не торгуете?
Кстати, у меня бэктесты до сих пор говорят, что раньше 12 дня в рынке делать нечего... А первый час торгов до сих пор не торгуете?
========================================
Для разных систем, по разному. Но для этих систем по прежнему до 12:00 новых позиций не открывается.
Спасибо, очень интересно.
Интересует переход от аналитики к трейдингу.
Частично вы уже этого касались, а если подробней развернуть психологические аспекты. Трудно было выдерживать просадки системы, серию проигрышных сделок, не было в связи с этим ненужных пересмотров системы и т.д.?
Частично вы уже этого касались, а если подробней развернуть психологические аспекты. Трудно было выдерживать просадки системы, серию проигрышных сделок, не было в связи с этим ненужных пересмотров системы и т.д.?
=================================
Иван, Вы забегаете вперед. В этой части собственно о самостоятельном системном трейдинге ничего нет. А ответы на Ваши вопросы в следующей части про управление в 1999-2001-м. Так сказать, на "личном примере".
